ПРИНЦИП КУЛЬТУРОСООБРАЗНОСТИ
В ЭТНО-ПСИХОЛОГО-ПЕДАГОГИЧЕСКОМ
ИССЛЕДОВАНИИ ТРАДИЦИОННОГО И СОВРЕМЕННОГО
МИРА ИГРЫ

Минувший ХХ век, именно в силу своей исторической завершенности, притягивает внимание исследователей, понимающих, что история - это обращение к прошлому в целях познания настоящего и будущего. Прошедший век выявил, обнаружил и трудами ряда выдающихся культурологов поставил научную проблему игры как явления культуры, науки и человеческой жизни, таким образом и были заданы контуры общенаучной проблемы мира игры.
Культуросообразное развитие возможно только для тех, кто помнит и умеет на уровне индивидуального и общественного сознания выстраивать и отстаивать в реальной жизни перспективные стратегии развития. ХХ век в целом и своей реальной историей, с одной стороны, и историей постижения игры и ее использования (игропрактика), с другой стороны, показал необходимость учета игрового элемента человеческой культуры, игр (игр бытия) разных типов и игр сознания людей, которые все чаще ставят личность и человечество перед глобальным выбором: бытия и небытия, эволюции и революции, побед и поражений, этик и эстетик развития в его (т.е. развития) позитивных и инфернальных вариантах. Игра должна быть осознана и понята в своем развитии, то есть культуросообразно.
Назначение нашей статьи не в том, чтобы обобщать и систематизировать сведения об изучении игры в разных науках. Как известно, объектом, а затем предметом каждой науки (игрографии - игрологии и т.п.) становится достаточно обоснованно и объективно (т.е. онтологически) обособленная часть действительности - игра и/или мир игры. Раскрыть историко-культурный и культурно-психологический "сплав" теории и практики деятельности в сфере игры, особость этой переломной эпохи как первого опыта осмысленного поиска в интенсивной практической деятельности и в науке 1920-х годов перспектив культурно-воспитательного использования возможностей игры в социальной практике общественного и индивидуального развития. Это короткий в историко-культурном смысле, но яркий период, охватывающий приблизительно 1918 - 1928/29 годы. В вышедшем в 1918 году непериодическом издании "Игра", посвященном воспитанию посредством игры, читаем: "Слово "игра", поставленное в заголовок настоящего издания, принадлежит к числу величайших на языке человеческом и знаменует собою понятие необычайной широты." Далее автор предисловия А.В.Луначарский пишет: "Охоту, бой, повседневный труд, любовь он, еще дикарем, в часы досуга, превращает в театральное действо, хоровод, игру, которую считает обрядом, в которой одновременно наслаждается свободой от навязанной извне "работы" и чует восторженной душой присутствие внутреннего закона, закона прекрасной человечности." Культурология игры лишь спустя ровно 20 лет, а именно в 1938 году, в лице Йохана Хёйзинги с его книгой о Homo Ludens'е вновь вернулась к широкой постановке проблемы "Игра и Культура", то есть обратилась к постижению сущности человека играющего в совсем другой ситуации - в кризисной предвоенной Европе.
К опыту революционно-созидательной деятельности рассматриваемого периода постоянно приходится возвращаться, ибо без его осмысления невозможно культуросообразное осмысление истории игры и построение культуро- и человекосообразной стратегии деятельности в этой сфере человеческой жизни, значение которой стремительно возросло на пороге второго и третьего тысячелетий планетарной истории. Подобно сфере искусства, сфера игры и праздника в историко-культурном опыте России обнаруживало общекультурное, в полном смысле слова мировое, значение. Осуществлялся уникальный опыт перехода, когда культурно-воспитательные задачи были поставлены на столь большую высоту, обрели столь ощутимую общественную значимость, что это было и остается одним из важнейших уроков по использованию празднично-игровых форм в созидательном преобразовании общественной жизни, культурной революции в условиях отсталой социокультурной сферы государства. Возможность полноценно осмыслить этот перелом многовековой российской действительности открылась в полной мере лишь в 90-е годы ХХ столетия через преодоление трагической для российского самосознания идеологии закрытости, исторической табуированности биографий, которые возобладали начиная с 30-х годов ушедшего столетия.
Соединение исторического знания о прошлом с биографическим подходом к рассмотрению изучаемой эпохи является минимально необходимым условием для реализации принципа культуросообразности познания и развития теории и истории игры. Конкретные методы психолого-исторической реконструкции (В.А.Шкуратов; В.А.Кольцова, Е.Ю.Бодрова и др.), исследования биографии субъекта развития игровой культуры (С.В.Григорьев, 1991) и роли субъекта в создании интерпретации исторических документов, текстов и авторских концепций (Т.М.Дридзе, А.Н.Славская) являются составной частью общей стратегии культуросообразного познания природы игры. Культуросообразность как методолого-методический подход реализуется с учетом 1) как исторического развития игровых форм, 2) так и способов ее научного познания, осмысления, теоретического, концептуального, образного и т.п. отражения и 3) субъектно-ориентированного практического развития игровой культуры, основанного на понимании природы игры и психологии человека играющего. Такой подход к научному осмыслению традиционного и современного мира игры мы соотносим с развитием современной теории субъекта культуры, в рамках которой нами последовательно разрабатывается проблематика игровой культуры, ее субъекта, теории и истории изучения коллективного и индивидуального субъектов развития игровой культуры, психологического пространства-времени игры, традиций и новаций, типологии человека играющего . В тяжелейших условиях реальной жизнедеятельности практически всех слоев населения происходило вовлечение широких слоев общества в огромную по масштабу работу по развитию творческой самодеятельности человека как коллективного и индивидуального субъекта истории. Этот опыт важен и уникален для понимания роли игры в общественной жизни не только в историческом плане, но и в перспективном будущем.
История игровой культуры - важный аспект не только развития культуры в целом, но и истории становления самого субъекта развития (коллективного, индивидуального и всеобщего). Только в ХХ столетии игра, понимаемая в самом широком смысле и конкретно рассматриваемая во всех ее многообразных как традиционных, так и новых субъективно-субъектных проявлениях, стала значимым элементом самосознания культуры. Развитие самосознания науки привело к росту интереса к истории игры, ее специальному изучению, где ведущую роль играли исторические науки, прежде всего этнография и зарождающееся человековедение в лице представителей медицины, педагогики, а затем и педагогической психологии. Эти многосложные процессы самоосознания игровой сущности человека и человеческой культуры впервые явственно выступают на рубеже 20-х годов ХХ столетия.

Педагогика и этнография детства:
отечественные "корни и ветви" проблемы
Начало ХХ века по 1920-е годы включительно - период чрезвычайно интенсивных международных культурных контактов, для многих деятелей в сфере игры государственных границ, как и языковых барьеров, используя вполне игровое слово "как будто" не существовало. Ведущие исследователи теории и практики игры прекрасно знали передовой европейский опыт, интенсивно общались, стажировались, специально изучали постановку дела воспитания во многих странах. Россия, несомненно, являлась одним из самостоятельных европейских центров научной психолого-педагогической мысли и практики. Развивались, прежде всего, отечественные традиции, обогащающиеся знанием, прежде всего, европейского опыта в сфере игры.
Наша статья является естественным продолжением материалов по теории и истории игры, представленных в первом выпуске серии, посвященном памяти Егора Арсеньевича Покровского(1834 - 1895). Итогом ранее проведенного историко-теоретического анализа нами было выявлено пять основных направлений, постепенно складывающихся в отечественной науке (и даже несколько шире - в культуре в целом): историческое, антрополого-педагогическое, собственно психологическое, фольклорно-этнографическое и, наконец, научно-художественное . Каждое из этих направлений обсуждало свой круг теоретических и практических проблем игры и нашло отражение в деятельности многих исследователей, научных и общественных организаций, непосредственно занимавшихся проблемами игры во второй половине XIX столетия, а преимущественно - его последней четверти. Судьба научного наследия Е.А.Покровского - проблема особой заботы отечественных специалистов по игре, так совсем недавно нами обнаружены материалы и игрушки из коллекции Е.А.Покровского в Архиве Российского этнографического музея (РЭМ), куда они попали в силу сложных музейных реорганизаций в Моске и Санкт-Петербурге в 1920 - 40-х годах.


Дальнейшие научные разыскания и обсуждения этой проблематики привели нас к убеждению о необходимости двух главных уточнений в отношении ранее представленных материалов. Они сводятся к следующему.
Во-первых, интерес к проблемам игры как объекту осмысления и научного ее исследования проявлялся и много раньше. Отметим традиционно включаемую в педагогические антологии работу Епифания Славинецкого "Гражданство обычаев детских" со специальной главой "О игрании", очень популярную в России XVII в. Историей подвижных игр сохранено имя доктора медицины, хирурга Кондратия Ивановича Грум-Гржимайло. Пятидесятилетие "ученой и литературной деятельности" К.И.Грума отмечалось в 1865 году, а его имя в ряду К.Д.Ушинского (1824 - 1870), Е.А.Покровского (1834 - 1895), Н.Ф.Бунакова (1837 - 1904), П.Ф.Лесгафта (1837 - 1909), В.В.Гориневского (1857 - 1937) как теоретика подвижных и спортивных игр хоть редко, но присутствует в некоторых учебных пособиях по подвижным играм . Сколько-нибудь целостная система взглядов на игру сложилась в отечественной науке лишь во второй половине ХIХ столетия, что связано с деятельностью, с одной стороны, К.Д.Ушинского, отводившего игре существенную роль в своей педагогической антропологии, а с другой стороны, в деятельности Е.А.Покровского. Уже в это время взгляды отечественных исследователей игры соотносились с зарубежными ее исследованиями, свидетельством чему являются библиографические ссылки в работах Е.А.Покровского, И.А.Сикорского, П.Ф.Каптерева и др. Анализ трудов К.Д.Ушинского показывает, что ему был хорошо известен европейский опыт воспитательного применения игры и психолого-педагогические подходы к ее исследованию в европейской науке. Он уделяет специальное внимание анализу практики игровой педагогики по Ф.Фребелю и выстраивает свою систему педагогической антропологии игры, прямо противопоставляя ее научным представлениям и практике выдающегося немецкого педагога. При этом практика Фребелевских обществ в Европе и России оказала существенную роль в развитии психолого-педагогической науки об игре. Фребелевские общества активно действовали в России, действенно влияя на практику детского, преимущественно дошкольного, воспитания. Фребелевскими обществами было издано немало книг по игре, в частности, известные работы Карла Грооса до сих пор имеются лишь в русском переводе, сделанном Фребелевским обществом и изданном в Киеве в 1916 году . В научном смысле интересен анализ газетно-журнальных публикаций, подготовленных Фребелевскими обществами, материалов съездов и совещаний, проводимых под эгидой этого общества в России около столетия назад. Для тех, кому интересен теоретический сравнительный анализ Ф.Фребеля и К.Д.Ушинского на проблемы игры, отошлем к нашей статье, специально посвященной такому анализу Ключевая роль К.Д.Ушинского для истории всех педагогических и психологических исследований игры в Российской науке отчетливо прослеживается практически во всех публикациях, посвященных игре, детскому фольклору и миру детства в целом. На работы Ушинского постоянно ссылались, его считали своим научным предшественником все без исключения исследователи, обращавшиеся к проблематике игры и мира детства в XIX столетии, на рубеже веков и в 20-е годы уже нашего века. Такие ссылки мы находим и в работах Е.А.Покровского, и у большинства авторов, сотрудничавших в издаваемом им "Вестнике воспитания", П.Ф.Лесгафта, В.М.Бехтерева, К.В.Ельницкого и др. Влияние Ушинского отчетливо прослеживается и постоянно ощущается на всех этапах становления отечественной педологии в первые десятилетия ХХ века. В этот же период постепенно складывалась и система научно-практической и организационно-методической деятельности в сфере игры, что проявилось в создании ряда центров работы по игре (курсы П.Ф.Лесгафта, деятельность Военно-педагогического музея и др., а также ряда общественных организаций и движений, активно действующих в сфере игры. Именно создание первых центров, постоянно занимающихся проблемами изучения и воспитательного применения игры, в отличие от временного характера музейно-выставочной деятельности Е.А.Покровского, и характеризует тенденцию к оформлению работы по игре в самостоятельную институциированную сферу деятельности. В полной мере эти тенденции проявились лишь в самом начале ХХ века (Педологический институт Психоневрологической академии, созданной Бехтеревым) и особенно уже в 20-е годы нашего столетия, когда недолгое время работал "Институт игры и праздников".
Во-вторых, само выделение пяти важнейших направлений деятельности в сфере игры, складывающихся в отечественном опыте научной и практической деятельности, является в достаточной мере условным. Эта условность связана с тем, что целостно-научное постижение игры возможно только при широком междисциплинарном подходе, поскольку сложившаяся система научных знаний и практической деятельности в сфере культуры (куда, конечно же, входит и наука, и педагогика, вне зависимости от того, как она понимается и трактуется, например, для К.Д.Ушинского педагогика - искусство воспитания) и тогда, и в настоящее время не охватывают игру в целом. Свойственное российскому менталитету стремление к целостному мировосприятию в полной мере отразилось в сфере игры, а дисциплинарная и предметно-практическая дифференциация работы по игре в то время не была еще в достаточной мере оформлена.
В этих условиях особая ведущая роль принадлежала отдельным выдающимся деятелям отечественного просвещения (К.Д.Ушинский, П.Ф.Каптерев, И.А.Сикорский и др.), медицины и воспитания (Е.А.Покровский, П.Ф.Лесгафт, В.В.Гориневский и др.), экспериментальной психологии (В.М.Бехтерев, Н.А.Нечаев, А.Ф.Лазурский и др.), вокруг которых постепенно складывались своеобразные центры работы изучения, исследований и практической деятельности в сфере игры. Именно такую роль центра притяжения интересов деятелей культуры и общественности играли отдельные журналы: созданный Е.А.Покровским "Вестник воспитания", журнал "Народная школа" и др., "Живая старина" - периодическое издание отделения этнографии Императорского Русского Географического Общества, первый выпуск которого помечен 1890 годом. Важную роль в становлении работы по игре сыграли педагогические курсы, среди которых курсы Петербургского фребелевского общества, Женские педагогические курсы Мариинского ведомства (с 1903 года - Женский пединститут), созданные П.Ф.Лесгафтом в разные годы курсы при учреждениях Военного ведомства, а с 1893 года - курсы Петербургского общества содействия физическому развитию, курсов воспитательниц и руководительниц физического образования с 1896 г. - так называемые лесгафтовские курсы по игре были далеко не единственными, но, пожалуй, самыми известными в Петербурге на рубеже XIX - ХХ веков. Огромна роль различных общественных организаций, съездов, профессиональных союзов: Петербургского общества содействия физическому воспитанию и Московского гигиенического общества, общество по организации подвижных игр на открытом воздухе в Москве, которые занимались непосредственной организацией игровых площадок, проведением детских подвижных игр, подготовкой руководителей подвижных игр и др. Важнейшую роль сыграла организация выставок и деятельность музеев: выдающуюся роль сыграли разделы выставок, подготовленные Е.А.Покровским в Москве (1879 г.) и Париже (1889 г.), П.Ф.Лесгафтом при Биологической лаборатории Петербурга, выставочная деятельность Н.Д.Бартрама, его заведование кустарным музеем в Москве, предшествовавшее созданию Музея игрушек и др.
Одним из первых центров научно-практической деятельности в сфере игры стал Педагогический Музей военно-учебных заведений, который в 1914 году отмечал свое 50-летие . Деятельность музея и все увеличивающихся по числу его научных подразделений традиционно для военно-учебных заведений России включала и специальную работу по игре, которой целые десятилетия руководит П.Ф.Каптерев, известный целым рядом специальных трудов по игре . Еще в 1891 году при Музее была создана психологическая лаборатория. Ее в этом юбилейном буклете называют "первой в России подобного рода" . Однако, это должно быть уточнено словами "первая психолого-педагогическая лаборатория", чтобы отличить от экспериментально-психологических лабораторий, первые из которых были созданы В.М.Бехтеревым. Деятельность лаборатории по экспериментальной и педагогической психологии внесла значительный вклад в исследование детской игры, а ее создатели А.П.Нечаев и А.Н.Макаров продолжали активно заниматься исследованием игры и в последние годы. С осени 1904 года действовали "Педологические курсы имени К.Д.Ушинского" при Педагогическом Музее. 1904 год вообще интересен целым рядом крупных инициатив, затрагивающих проблематику психолого-педагогических исследований мира детства и проблемы игры. Так, В.М.Бехтерев публикует специальную работу "Об устройстве Психо-неврологического Института с Международной Ассоциацией Академий", где в частности пишет: "Проектируемый Институт должен состоять на первое время из следующих отделов: … 3) Педологического для экспериментальных и иных исследований в области воспитания…" При этом Бехтерев называет имена крупнейших исследователей, которые должны быть, и реально практически все и были, привлечены к деятельности Педологического института Психоневрологической академии, который был создан на пожертвования В.Т.Зимина, что всегда указывалось в публикациях. Личный интерес В.М.Бехтерева к народной игре, праздникам и традиционному быту детей и молодежи проявился биографически очень рано , о чем свидетельствует одна из первых его печатных работ, о которой часто забывают его научные коллеги. Она посвящена проблемам этнографии и этнопсихологии вотяков и русских. Субъектно-биографический анализ продуктивно дополняет традиционную историографию проблемы изучения мира игры.
История постановки проблемы игры в 1920-е годы интересна тем, что именно в этот период (в отличие, скажем, уже от 1929 - 1930-х и последующих годов) отчетливо наблюдалось соединение тех тенденций в развитии игровой культуры, которые были характерны, сложились и складывались в два последних десятилетия XIX века, на рубеже веков и в предреволюционные годы, когда проблема игры была полномасштабно поставлена в ряд важных педагогических задач, самостоятельных тем этнографических, психологических и других направлений исследовательской деятельности. Эти тенденции соединились с тем новым, что несли в себе и февральская, и октябрьская революции, влияние которых отчетливо обнаруживается как на конкретном историко-научном, так и при специальном анализе биографических и библиобиографических материалов. Это отчетливо проявляется в художественном творчестве, где игровые начала жизни, человеческой природы, творческой самодеятельности находили яркое выражение в поэтическом творчестве, деятельности писателей, художников, деятелей театра (таких разных, как А.Белый, А.Блок, М.Волошин, В.Мейерхольд, В.Набоков, Поленовы, В.Хлебников и др.), оставивших яркий след в истории отечественной празднично-игровой культуры. Мир игры по-прежнему "ожидает" культуросообразной методики постижения его истории и теории.

ХХ век как развертывание интенций и смыслов Игры.
Уже в 20-е годы отчетливо прослеживается то заметное влияние, которое оказала на развитие празднично-игровой культуры созидательная деятельность новой революционной власти в лице, прежде всего, Наркомпроса, возглавляемого в 1917 - 29 гг. А.В.Луначарским, Н.К.Крупской и другими выдающимися общественными деятелями , активно поддерживавшими культурно-педагогические инициативы, связанные с развитием, в том числе, многих позитивных начинаний в сфере игры, праздников, детского движения и сумевших собрать вокруг себя круг ярких личностей, внесших столь заметный вклад в развитие празднично-игровой культуры, что их педагогическое и культурное наследие, да и теоретические взгляды на игру, праздник, детское движение, оказались актуальными, но в разной степени востребованными на протяжении многих последующих десятилетий. Соединение позитивных традиций культурно-воспитательного применения игры в российском опыте и ярко выраженных новых направлений применения игры, игровых форм, праздников в жизни и воспитании - яркая черта, наиболее полно проявившая себя на протяжении десятилетия 1918 - 1928 гг. Этот период удивительным образом совпадает с активной ролью Анатолия Васильевича Луначарского, возглавившего в ночь на 27 октября 1917 года Народный комиссариат по просвещению и проработавшего там до 1929 года .
Созидательная деятельность осуществлялась в этот период в неимоверно противоречивых, трудных условиях, преодолевать которые было возможно только в условиях удивительного подъема творческой мысли, громадной работоспособности, свойственной практически всем выдающимся деятелям, работающим в сфере, так или иначе связанной с игрой, праздником, детским движением, становлением музейного дела, детских театров и т.п. Это был период, который большинство исследователей-этнографов рассматривают как этап поздне-традиционной народной культуры, то есть и в сельской местности, и в городских условиях сохранялись и продолжались традиции большинства народных праздников и игр, а новые начинания, праздники и игры сосуществовали с ними, активное вытеснение традиционного новым пока затрагивало лишь сравнительно узкий спектр празднично-игровых явлений, связанных преимущественно с борьбой с религией или активным осуществлением культурной политики: борьбой с неграмотностью, культурными пережитками, антисанитарными мероприятиями, впервые проводившимися в общегосударственном масштабе.
В воспоминаниях наших респондентов первые послереволюционные годы отмечены, с одной стороны, явными проявлениями разрухи и голода после первой мировой и гражданских войн, а с другой стороны энтузиазмом и известным подъемом, характерным для первых революционных лет и периоды так называемой новой экономической политики в городе и деревне. Повсеместно бытовали традиционные игры, и все активнее внедрялись так называемые новые игры и игровые формы организации учебы, труда и отдыха всех слоев детей и молодежи. Важным в отношении исспользования игры являлся опыт тех лет в перевоспитании малолетних преступников и беспризорников, например, в Болшевской трудкоммуне и в опыте А.С.Макаренко, активно работавшего в этой сфере так же до 1929 года. Занимаясь историко-психологической реконструкцией важно соотносить формируемую систему представлений с реальным процессом изменений, происходящих в игровой культуре.
Приведем данные, собранные Центральной педагогической лабораторией МОНО (вероятно, Московский отдел народного образования), частично опубликованные в сборнике 1927 года "Труд и досуг ребенка". Среди занятий детей в возрасте от 3 до 16 лет 51,2% опрошенных назвали игры, при этом в дни праздников среди всех других занятий детей игры назвали 74,6% опрошенных, что соответствует второму месту после "гуляния", которое отметили 97,2% информаторов. Приведем более конкретные данные и названия некоторых игр, которые встречаются в материалах, собранных в Воскресенском районе Подмосковья.
"В свободное время основным занятием воскресенских детей являются игры, среди которых преобладают игры подвижные.
Принимая за 100% все свободные занятия, выявленные в данном материале, игры нам дают 58,8%; среди игр выделяются подвижные игры, в которые дети играют в школе (33% всех свободных занятий). Наиболее распространенными подвижными играми являются "колдунчики" и "салки" (встречаются у 90% всех детей) и "пятнашки" (62% всех детей). Дальше идут "кошка и мышка", "рыбаки и рыбка", хоровод (40% всех детей), "прятки" (13%), "классы", чижики (11%), "лапта" (40%), баскетбол, футбол и еще длинный ряд менее распространенных игр.
Интересно, что в домашней обстановке подвижные игры занимают очень скромное место - 3,3% всех свободных занятий дома. … Вообще же подвижные игры как у девочек, так и у мальчиков занимают первое место среди свободных занятий (девочки 36%, мальчики - 30,5%). (с. 51)
Соединение педагогической практики в сфере игры с исследовательской деятельностью очень характерно для педагогики и педологии тех лет. С 1921 года эта работа координировалась Научно-педагогической секцией Государственного ученого совета (ГУСа). Ее председателем с 4 июня 1921 года стала Н.К.Крупская, а практическая и исследовательская работа осуществлялась через систему секций и опытно-экспериментальных станций в городе и деревне. Огромная работа по игре проводилась на Первой опытной станции, которой руководил С.Т.Шацкий (в Калужской области) , а непосредственную работу по игре в 1919 - 21 гг. вела ученица П.Ф.Лесгафта, а позднее преподаватель Университета им. А.Л.Шанявского Н.О.Массалитинова (1876 - 1921), а позднее другие его сотрудники.
Разнообразна исследовательская деятельность по психологии и педагогике игры, относящаяся к играм разных типов, играм детей, молодежи и взрослых.
Место игры, игровых форм и технологий (как называем мы это теперь) в практике и педагогических исследованиях тех лет убедительно показывают, что настоящее воспитание, перевоспитание невозможно (В.Н.Сорока-Росинский в сфере руководства школой, М.М.Пистрак в сфере трудового воспитания и игры, В.Г.Марц - в сфере физического воспитания и т.п.) без специального внимания и заботы педагогов о развитии игровой культуры личности. Опыт педагогов тех лет актуализировал передовые психолого-педагогические идеи в сфере игры. Труды Ф.Фребеля - М.Монтессори, К.Грооса, Э.Кей, К.Бюлера издавались и широко обсуждались. Важно также то, что опыт российских педагогов получал международное освещение. В апреле 1928 года на Международной педагогической неделе в Лейпциге С.Т.Шацкий выступал с подробным докладом. Присутствовали и ряд других педагогов-новаторов из России, рассказавших об огромных изменениях в советской школе за первое десятилетие ее существования . Интенсивная практическая и, в меньшей степени теоретическая, деятельность в сфере игры нашла отражение в разрабатываемых программах школьного обучения, куда впервые включалась игра .
Работа по игре занимала важное место в деятельности ГУСа, создавались комиссии по детским играм и игрушкам (1921 - 24 гг.), которыми руководил Н.А.Рыбников, а участвовали М.П.Андреева, Н.Д.Бартрам, М.С.Бернштейн, Г.А.Фортунатов, А.Д.Гречишникова и др. Был подготовлен ряд изданий и практических рекомендаций . С деятельностью этой комиссии было связно создание и Института, инициированного В.Г.Марцем, и в 1923 году институтов методов школьной и методов внешкольной работы, куда влились специалисты по игре В.В.Гориневский, А.У.Зеленко, М.С.Козлов, А.Ф.Родин, начинавшие работать вместе с Марцем в 1921 году. В 1926 году была создана комиссия по игре и труду при дошкольном отделе Главсоцвоса, которой руководил С.С.Моложавый. В рамках деятельности этой комиссии была проведена большая научно-практическая работа, осуществлены теоретические обобщения (так, П.П.Блонский писал о "теории игры С.С.Моложавого"), где дано определение игры как "ориентировочно-приспособительного процесса", где могут быть выделены объективный и субъективный аспекты игры. Эта деятельность непосредственно предшествовала созданию уже в 1932 году (Постановление Коллегии НК РКИ СССР от 16.09.1932) Всесоюзного научно-экспериментального института игрушки (ВНЭИИ), так же, как и Музей игрушки институт создавался в Загорске.
Игра активно использовалась в детском и молодежном движении, практике клубной работы, что, вероятно, наиболее полно отразилось в педагогическом наследии Н.К.Крупской. Система ее педагогических взглядов на проблему игры может быть выявлена только при специальном историко-педагогическом анализе.
Сложная динамика событий в сфере игровой культуры тех лет находит, пожалуй, наиболее полное отражение в библиографии изданий по игре. Так, анализ алфавитных каталогов крупнейших отечественных библиотек (РГБ и НРБ) показывает огромное качественное разнообразие изданий по игре, когда появлялись новые направления применения игр, и количественные показатели: тиражи, переиздания, переводы и т.п. К этому периоду относится создание и первые публикации самой цитируемой в современной игрологии отечественной книги по игре - "От двух до пяти" К.И.Чуковского.
Фольклорно-этнографические и отчасти культурологические взгляды на детскую игру получили, с нашей точки зрения, наиболее полное выражение в трудах 1920-х годов Г.С.Виноградова, относящихся к Иркутскому периоду его научной деятельности, когда впервые была поставлена задача целостного изучения традиционного и современного мира детства и народной педагогики .
Тесная связь российского опыта и зарубежных исследований прослеживается в истории отечественной этнографии детства и конкретно в биографии О.И.Капицы (1866 - 1937). Ее деятельность связана с 1918 г. с Институтом дошкольного образования в Петрограде, Институтом детского чтения в Москве и Педагогическим институтом им. А.И.Герцена - одним из центров изучения игры в 1920-е - начале 1930-х гг. Трудами Ольги Иеронимовны здесь был огранизован кружок по собиранию и изучению детского фольклора, а затем и Комиссия по детскому фольклору, быту и языку при ГРГО (в те годы Географическое русское государственное общество), первое заседание которой состоялось 6 декабря 1927 года. Включились в эту работу многие собиратели детского фольклора и практики воспитания в разных регионах России. Ценные материалы по традиционным играм, народным праздникам и детскому фольклору содержатся также в этнографических публикациях, краеведческих материалах - как опубликованных, так и архивных .
Велика роль региональных центров работы по игре на Украине (в Одессе, Харькове), в Ростове-на-Дону (В.В.Беленович), в Томске (В.С.Пирусский), в Иркутске (где практически одновременно с Г.С.Виноградовым работали М.К.Азадовский, М.Ф.Беляев, М.М.Рубинштейн, работы которых отчасти также связаны с проблемой игры) и в других местах России.
Приведем здесь фрагмент архивного документа - автобиографии В.Н.Всеволодского-Гернгросса, относящейся к периоду завершения подготовки фундаментального издания "Игры народов СССР".

Практическая огранизационно-педагогическая деятельность по игре тех лет получила достаточно подробное описание в известной статье Е.М.Минскина "Большой путь игры", опубликованной в 1972 году и переизданной нами с комментариями в 1997 году .
К публикациям, наиболее обобщенно и теоретически представляющих проблематику игры, следует, вероятно, отнести книгу В.Г.Марца "Беседы по методике и теории игры", изданную в 1925 году, спустя 4 года после его трагической гибели , а также ряд обобщающих публикаций М.Я.Басова, где он специально рассматривает игру как один из общих типов деятельности человека как активного деятеля в окружающей среде. К сравнительному анализу его психологических взглядов на игру в контексте целостного изучения психологии игровой культуры мы обратимся ниже.

Мир игры на этапах поиска культурной идентичности
(20-е и/или 90-е годы ХХ века)
Преемственность развития культурных традиций празднично-игровой культуры общества и личности всегда подвергается серьезным испытаниям и трансформациям в период социальных катаклизмов и революционных сломов. Игровые формы социальной жизнедеятельности (в их современном понимании) сыграли решающую роль в переломные для России годы ХХ столетия, особенно 1917 - 20-е и 1990-е годы. Связь игры с процессами идентификации и самосознания личности является кючевой проблемой для психологии развития. Историко-психологические исследования последних лет А.В.Петровского, Т.Д.Марцинковской, А.А.Никольской, М.Г.Ярошевского и др. воссоздают общую логику исследований игры как деятельности в ее соотношении с другими проблемами психологии развития. Игра, в трактовке ее роли Э.Эриксоном, - есть функция Эго, попытка синхронизировать соматические и социальные проблемы с самостью (the self) .
Начиная с 1920-х годов достаточно отчетливо выстраиваются две линии отечественных исследований психологии игры. Во-первых, линия М.Я.Басова - С.Л.Рубинштейна, объединяющим началом в которой является проблема игры как особого вида активности, деятельности, а также методы объективного исследования развития игровых форм. Преемственность деятельности и психологических исследований этих авторов особенно отчетливо проявилась уже в самом начале 1931 года в ходе дискуссии по работам М.Я.Басова . Следует согласиться с мнением В.С.Мерлина о том, что принцип саморазвития и самодвижения, согласно которому внешнее действует всегда через внутреннее, лишь десятью годами позднее был успешно развит С.Л.Рубинштейном . Институциональная и научно-биографическая преемственность деятельности С.Л.Рубинштейна, приглашенного в Ленинград М.Я.Басовым, очевидна и отмечается многими исследователями .
Становление линии культурно-исторических исследований в психологии игры также проявились в начале 30-х годов в деятельности Л.С.Выготского и Д.Б.Эльконина. Вот как датирует основные события Д.Б.Эльконин в предисловии к "Психологии игры": "В конце 1932 года я изложил свои предложения в лекции студентам и в докладе на кафедре в Ленинградском педагогическом институте им. А.И.Герцена… Единственным человеком, поддержавшим основные положения доклада, был Лев Семенович Выготский (приезжавший в те годы в Ленинград для чтения лекций и руководства аспирантами)…". Лекция по игре Л.С.Выготского датирована началом 1933 года, а письмо Эльконину по проблемам, поднятым в лекциях и при обсуждении проблематики игры - апрелем 1933 года.
Опыт культурно-психологического и субъектно-биографического прочтения истории игры первой трети ХХ века демонстрирует необходимость не противопоставления (как это делали многие), а взаимодополнения главных линий научного постижения игры. Взаимообогащению собственно исторического и биографического подходов к проблеме игры, а также междисциплинарному единению историко-этнологических знаний об игровой культуре с психологией и педагогикой игры учит нас бурный Российский ХХ век. Корректная идентификация разных социальных, личностных, эксплицированных как теории и, напротив, имплицитных концепций игры, является необходимым условием не только историко-психологической реконструкции, но и адекватного развития самосознания субъекта в условиях постоянной смены правил игры и возрастания роли игрового элемента в культуре.
Культурная идентификация предполагает восполнение тех серьезных культурных и психологических утрат, которые произошли в 20-е годы и связаны с отъездом, отплытием "философских пароходов" и другими формами социально-психологического разобщения и отчуждения. В 1990-х годах наметились пути нового единения субъектных форм. В лоно отечественной психолого-педагогической теории игры вернулись, например, труды В.В.Зеньковского, многие художественно-игровые творения В.В.Набокова и т.п. Постепенно восстанавливается, восполняясь и лишаясь белых пятен общая биографическая и биобиблиографическая культура России. Показательна в этом отношении творческая судьба ранней оперы С.С.Прокофьева "Игрок". Написав вскоре после окончания Петербургской консерватории оперу "Игрок" (либретто также С.С.Прокофьева) по роману своего любимейшего автора, композитор так и не дождался постановки своей оперы в СССР. Премьера состоялась в 1929 году в Брюсселе, в 1970 году в Тарту, и только в 1974 году в Большом театре в режиссуре Б.А.Покровского . Утраты в развитии самосознания Человека Играющего, потеря темпов позитивного развития, деформации культурной идентификации по линии "Россия - Европа" явились также одним из следствий психологических трансформаций идентичности и самосознания субъекта. Границы игры - не игры являются психологически и социально весьма подвижными, многократная смена парадигм развития и "правил игры" должна быть осмыслена в поисках стратегий позитивного развития.
Непосредственное соотнесение "европейское - российское (русское)" не может рассматриваться как эффективная стратегия познания. Дело тут не столько в том, что за 4 - 5 поколений эти представления очень существенно, то есть качественно, менялись (часто на противоположные) и существует традиция (психологические ожидания, представления о возможности - неизбежности, антиципация развития и т.д.) подобных изменений - "качели идентификации субъекта"), а в необходимости соотнесения и европейской, и российской идентичности с общекультурной, которая с нашей точки зрения может рассматриваться как универсальные ценности личностной идентификации - universal patterns of behavior в понимании Belgrade-OMEP Traditional Games Project. Некоторые закономерности и противоречия развития процесса идентификации взрослеющего человека приоткрываются для психологов через исследования психологии и аксиологии традиционных и современных игр детей и подростков в разных географических и этнокультурных регионах Российской Федерации. Завершающая сцена романа-эпопеи "Тихий Дон" возвращает нас к всеобщему культурно-психологическому смыслу, скрытому за бурными процессами трансформации идентичности, наиболее ярко проявившихся в России дважды - в описываемые М.А.Шолоховым годы Первой мировой войны и установления Советской власти на Дону, а затем бурный рубеж 90-х годов прошедшего столетия:
"Потом Григорий взял на руки сына. Сухими, исступленно горящими глазами жадно всматриваясь в его лицо, спросил:
- Как же вы тут? <…>
Что ж, вот и сбылось то немногое, о чем бессонными ночами мечтал Григорий. Он стоял у ворот родного дома, держал на руках сына…
Это было все, что осталось у него в жизни, что пока еще роднило его с землей и со всем этим огромным, сияющим под холодным солнцем миром".
При всей значимости культурно-психологических трансформаций идентичности в 20-е и 90-е годы ХХ столетия на географическом и культурном пространстве России, наличие общекультурных, в известном смысле универсальных, ценностей бытия и развития, как и наиболее существенные и общие закономерности развития процессов идентификации - становления субъекта культуры в детском и подростковом возрасте - обеспечивают принципиальное историко-психологическое единство и известную меру преемственности этнокультурной самобытности России.

Мир игры: история и экология развития игровой культуры
Сейчас, в начале XXI века, основным и главным следует назвать идею экологии и культуросообразного развития мира игры. Применительно к конкретному человеку - субъекту жизни - личности - такой идеей является оптимизация и гармонизация развития игровой культуры и его лично, и игровой культуры общества.